— Нет.
— Шнырь каждый месяц со всех деньги собирает. Кто не дает, того бьют, пока не пришлют. А мне некому помочь. Мамка у меня одна только, а она не может… Ты не подходи ко мне больше, а то Шнырь и тебя побьет. У меня сегодня срок кончается, который Шнырь назначил. Опять бить будут. Не могу больше терпеть, лучше повешусь, — тихо закончил Шурик и на негнущихся ногах побрел в столовую.
Во время ужина все чмошники отсели от Шурика, оставив его в одиночестве. Как было принято, они понесли свой ужин к столу Шныря. Шурик тоже поднялся с подносом, но рядом раздался голос Сергея: «Сиди спокойно!». Сергей сел рядом с Шуриком, который испуганно замигал:
— Ты что, нужно отнести ужин Шнырю!
— Я сказал: сиди! — жестко повторил Сергей. — Сиди и ешь, а Шныря мне оставь.
Шурик дрожащей рукой взялся за ложку.
Все ребята замолчали и перестали жевать, ясно понимая, что Сергей бросил вызов Шнырю. Понимал это и Шнырь, не пропустивший ни слова из разговора Сергея и Шурика. Шнырь позвал двух блатных и показал пальцем на Сергея: «Сюда его!»
Сергей краем глаза наблюдал за блатными. Когда те приблизились, Сергей, не говоря ни слова, схватил стул и разбил его о головы блатных. В руках у него остались только части ножек стула, он отшвырнул их и неторопливо направился в сторону Шныря.
Арбат вскочил со своего места и встал рядом с Сергеем.
Махно и Барракуда пошли вслед за ним.
Сергей презрительно посмотрел на блатных, сидевших за столом Шныря.
— А ну прочь, шакалье!
Блатные начали переглядываться. Тогда Сергей схватил крайнего за шиворот и выкинул его. Остальные поспешно встали со своих мест. Сергей сел на против Шныря.
— Не рамсуй, здесь моя зона! — предостерег Сергея Шнырь.
Не отвечая, Сергей подозвал Шурика. Тот подошел.
— За что с парня деньги требуешь? — обратился Сергей к Шнырю
— Да он чмо, в натуре!
— Неважно кто он, — Сергей повысил голос. — Вопрос понял? За что?
— Не твое дело, паскуда, — огрызнулся Шнырь.
— Мое дело, гнида, — Сергей приподнялся и навис над Шнырем. — Отвечай, за что?
— Порядок такой, — сдался Шнырь, — со всех собираем, а кто не дает, того прессуем.
— Что значит «Порядок такой?» — переспросил Сергей. — Он что, тебе в карты проиграл или деньги брал, а потом не вернул?
— Ты что в натуре, тупой? — взвился Шнырь. — Сказал же: порядок такой!
— Хорошо! Раз порядок такой, будем его держаться. Ты Шнырь, каждый день будешь мне по «лимону» отстегивать.
— За что это? — возмутился Шнырь
— Порядок такой. Начнем прямо сейчас. У тебя есть «лимон», Шнырь?
— Ни фига себе, чего захотел, гнида!
— Значит, нету, — подытожил Сергей. — По вашему порядку, что делают, когда денег не отдают? Прессуют? — перегнувшись через стол, он ударил Шныря в глаз. Тот свалился со стула.
Сергей бросился к нему, поднял и начал избивать. Блатные рванулись, было, на выручку, но их со стульями в руках встретили Арбат, Махно и Барракуда. Блатные остановились.
Сергей наконец отошел от Шныря, все лицо которого было разбито
— Тебе хана, — прохрипел Шнырь, выплевывая кровь изо рта. — Меня пахан поставил, он тебя уроет, когда узнает, что ты на меня руку поднял.
— Пахану своему передай: пока я здесь, он ничего не получит от пацанов, а как выйду, завалю, гада, за беспредел. Ему за пацанами смотреть — на то воры и на общак поставлены, чтоб таким, как мы, помогать, а он в обратку грузит, и кого? Таких, как Шурик? Убью гада! Так и передай — от Стрельникова! А теперь пошел вон, тварь, — Сергей пнул Шныря ногой, потом вернулся за стол, чтобы доесть ужин.
Шурик, не сводя с него восхищенного взгляда, сел рядом.
Махно, Барракуда и Арбат тоже подсели к Сергею. Чмошники собрали остатки ужина, и подошли к столу Сергея. Сергей с изумлением посмотрел на взгромоздившуюся гору тарелок:
— Вы что делаете?
— Ты главный, теперь тебе будем отдавать, — послышался ответ.
Сергей встал с места.
— Никто больше не будет отбирать у вас ужин, никто не будет отнимать деньги, никто без причины не будет обижать другого. Запомните это, а сейчас заберите свою еду, и валите отсюда, — приказал он чмошникам.
Те неспешно удалились, забрав все, что принесли.
— Я бы и без вас разобрался, — бросил Сергей в сторону Махно, Арбата и Барракуды.
— Знаем.
— А чего решили помочь?
— Я тебе не помогал, а за Арбата пошел, — ответил Махно.
— А я за ними обоими, — добавил Барракуда
Сергей ничего не ответил
— Что и спасибо не скажешь? — спросил у него Махно
— За что? — искренне удивился Сергей.
После появления Сергея колония разделилась на две части. Одна поддерживала его, другая по–прежнему считалась со Шнырем. Первый месяц прошел более–менее спокойно. Случались, правда, стычки, но в основном мелкие, заканчивающиеся обычно мелкой перепалкой.
Сергей, который никогда не имел друзей, подружился с Махно, Арбатом и Барракудой. После драки со Шнырем они как–то сблизились между собой. Сергею они нравились: Махно — со своими шутками, Арбат — спокойной рассудительностью, Барракуда — прямолинейностью. Сергей учился заново общаться, улыбаться шуточкам, которые Махно
все время отпускал в его сторону, хотя не раз награждал шутника тумаками. Все они теперь жили вместе в бараке Г., рядом спали, вместе сидели в столовой за одним столом, вместе проводили свободное время. Ребята тепло относились к Сергею, и он ценил это. Здесь Сергей получил прозвище Стрела. От Махно.
… Арбат читал очередную книгу, когда в читальный зал ввалились Махно и Барракуда. Арбат встретил их недовольным взглядом. Махно выхватил из его рук книгу и громко прочитал название «Красное и черное».
— Про войну? — поинтересовался Барракуда.
— Про любовь, деревня! — объяснил Махно. — Беспонтовая штучка.
— Что ты, вообще понимаешь в любви? — упрекнул его Арбат.
— Любовь- это качели. И туда, и сюда. И тебе хорошо, и мне ништяк.
— Закрой опахало, умник, — раздался голос Сергея. — Не видишь, парень по невесте скучает.
Махно отвесил шутовской поклон Сергею.
— Гляди, Барракуда! Еще один страдалец приперся! Может, вместе с Арбатом поплачешь, а я потом буду вас утешать.
— А может, тебе челюсть сломать, Махно? Помолчишь пару месяцев.
— Вот этого делать не надо, — Махно, на всякий случай, отошел от Сергея подальше.
— Надо было тебе пораньше прийти, Стрела, — засмеялся Арбат.
— Опять книжки читаешь, Арбат? — Сергей присел на край стола. А я за всю жизнь ни одной не прочитал. Я даже в школе не учился. Четыре класса только.
— Что же ты делал, Стрела?
— Ничего! На охоту ходил. Нравилось мне зверя выслеживать. Только я да они — кто быстрей.
— И многих убил?
— Бывало.
— Расскажи, Стрела, — попросил Барракуда.
— Раз возвращаюсь домой из соседней деревни, — начал свой рассказ Сергей, — а дорога вдоль леса шла. Навстречу мне волк. Видно, голодный был, потому так близко к людям подошел. Смотрит на меня, глаза горят,… а при мне только нож. Волк бросился на меня, но я успел нож в горло ему всадить.
— Врешь все, — не поверил Барракуда.
— Да ты чё, дурак? — подал голос Махно. — Он же, в натуре, псих. Такой на стадо слонов с ножом пойдет, и будет драться, пока не затопчут.
Все рассмеялись. Сергей подошел к Махно.
— Я ведь тебя предупреждал…
Махно попятился:
— Слышь, ты, Тарзан, отвали, не то хуже будет.
Сергей быстро свалил Махно на пол.
— Барракуда, спасай, убивают! — завопил Махно.
Сергей вовремя заметил тушу Барракуды и рывком перевернул Махно на себя. Барракуда со всего маху упал на спину Махно.
— Что ты делаешь, гад? — завопил Махно.
— Двое на одного, — Арбат бросился в кучу.
Завязалась шутливая потасовка. Они награждали друг друга тумаками, причем Махно доставалось больше всех — его утюжили с трех сторон.
— Самого здорового нашли, что ли, уроды? — кричал Махно. — Барракуду бейте, он толстый, его ни чем не прошибешь.
— Ах, ты, сволочь! Я тебе помогал, а ты — Барракуду бейте! — Барракуда треснул Махно по лбу.
— Ну, ты достал меня, жиртрес! — Махно вонзился зубами в его ухо.
Барракуда закричал от боли. Арбат и Сергей вылезли из кучи, надрываясь от смеха. Барракуда оседлал Махно и начал награждать его тумаками. Махно закрыл лицо руками.
— Кого сейчас звать будешь? — Сергей нагнулся над Махно.
Вдруг Барракуда заорал и слетел с Махно.
— Что это с ним? — удивился Арбат.
Барракуда часто — часто потирал ягодицу. Махно встал — в руке у него было шило.
— Друзья называются! Втроем на одного, почти инвалида!
— Встану, ноги поотрываю, тогда четко калекой станешь, — пообещал Барракуда, по–прежнему потирая задницу.
